Помните их имена

Второй этап переселения немцев в Россию характеризуется появлением в Германии различного рода религиозных мечтателей и мистиков, недовольных церковью и живших видениями пророка Даниила и откровением от Иоанна Богослова. Они объединялись в сообщества святых и ждали скорого наступления конца мира. Манифест российского императора Александра I от 20 февраля 1805 г.,(4) которым он приглашал желающих поселиться на юге России,..

Штрихи к истории религии российских немцев

Известно, что в истории переселения немцев в Россию выделяют три этапа.(1) Так, заселение безлюдных степей Поволжья при императрице Екатерине Великой в 1760-х годах ХУШ века диктовалось со стороны России главным образом экономическими соображениями. Это был так называемый «первый этап». Второй этап, который приходится на период от 1803 до 1823 г., когда немецкими колонистами заселялись территории Причерноморья, Бесарабии, Крыма и Закавказья, наряду с экономическими мотивами объясняется и религиозными причинами. Некоторые авторы считают эти причины даже главными.(2) В течение третьего периода – с 1830 по 1870 гг. – происходило заселение Волыни, Подолии и переселение, опять же в Поволжье, меннонитов.(3)

Второй этап переселения немцев в Россию характеризуется появлением в Германии различного рода религиозных мечтателей и мистиков, недовольных церковью и живших видениями пророка Даниила и откровением от Иоанна Богослова. Они объединялись в сообщества святых и ждали скорого наступления конца мира. Манифест российского императора Александра I от 20 февраля 1805 г.,(4) которым он приглашал желающих поселиться на юге России, религиозные мечтатели в Германии, особенно в Вюртемберге, интерпретировали как божий зов. «Жена, облеченная в солнце» из Откровения от Иоанна Богослова виделась им в качестве их «святой общины», которой следовало бежать в пустыню под крылья орла-защитника и спасителя (т. е. в Россию к царю Александру I). «И даны были жене два крыла большого орла, чтоб она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени».(5) «Змием» (драконом) же эти верующие считали официальную церковь. Большими группами они начали покидать родину, многие при этом намеревались отправиться в Иерусалим, с тем чтобы найти там спасение от последних испытаний, которые пророки предвещали перед наступлением тысячелетнего царства Христа. Местом сосредоточения этих мечтателей стали безлюдные, недавно завоеванные Россией области в Причерноморье или Новороссии, как тогда называли этот регион, и в Закавказье, откуда многие первоначально намеревались отправиться в Землю обетованную. Впоследствии большинство из них вернулось в лоно лютеранской церкви, но на начальном этапе под влиянием этих фанатически настроенных групп, которые поселялись среди верных церкви евангелических и католических общин, в южнорусских колониях возникла смесь сепаратистских религиозных течений, вызвавших продолжающееся десятилетиями религиозное брожение.(6) Отсюда же фанатичные посланники с их новым евангелием отправлялись в приволжские немецкие колонии, чтобы разбудить пребывавших, на их взгляд, в состоянии «религиозной спячки» евангелических немцев Поволжья.

Однако, история церкви немцев Поволжья имела принципиально иной характер.(7) Религиозная жизнь здесь с самого начала ориентировалась на традицию при строгом разделении евангелическо-лютеранской, реформатской и католической конфессий. «Вербовка», которую проводили «новообращенные», здесь распространения не получила. Поэтому немцы Поволжья целых сто лет не знали сектантства и религиозного брожения, хотя отдельные конфликты между прихожанами и священнослужителями, которые находились под влиянием рационализма, здесь также имели место.(8)

Возможно поэтому, что именно трогательная привязанность приволжских немцев к своей церкви, а также их верность религиозной традиции и вере отцов побудила наследника российского престола, будущего императора Александра II, в сопровождении своего учителя, известного русского поэта и Н.Е. Жуковского, посетить немецкие колонии в Поволжье. Это неординарное явление заслуживает, на мой взгляд, более детального описания.

Престолонаследник у немцев Поволжья

Визит российского престолонаследника, который он нанес немцам Поволжья, состоялся в 1836 г. Особые усилия при подготовке к посещению будущего императора прилагали жители Екатеринштадта, которые традиционно взирали на своих «сельских» земляков с известной долей превосходства и не без основания считали свой городок достойным такого почетного визита. В качестве квартиры для высокого гостя был определен дом колониста Липперта, самый богатый и шикарный в городе, приведенный малярами и плотниками в образцовый порядок. Кроме того, в городе были возведены триумфальные ворота, которые украсили флагами и цветами. Было также принято решение, что девушки, которые были конфирмованы в течение последних двух лет, должны явиться для встречи великого князя в белых платьях и зеленых фартуках. Им надлежало под руководством учителя встретить высокого гостя из Петербурга пением и украсить его коляску цветами. В доме же Липперта престолонаследника ждал знатный обед с изысканными напитками, а также фруктами и различными сладостями. Из Саратова для обслуживания гостей даже был приглашен профессиональный официант.

Шикарный экипаж будущего императора России, украшенный позолоченным гербом империи, появился на полчаса раньше намеченного срока и, медленно прокладывая себе путь через ликующие толпы народа, направился к украшенному цветами дому Липперта. На заднем сиденье сидел в блестящем мундире престолонаследник, рядом с ним, в черном штатском костюме, украшенном орденскими звездами, его учитель и наставник Н.Е. Жуковский. Пастор Гааг приблизился к коляске и, немного заикаясь от волнения, произнес приветственную речь, за которую Александр поблагодарил его пожатием руки. Сразу после этого экипаж окружили девушки в белых платьях и буквально забросали петербургского гостя своими букетами. При этом, согласно преданиям, они явно переусердствовали – не переставая улыбаться, престолонаследник вынужден был даже вновь опуститься на сиденье и, защищаясь от летящих в него букетов, закрыть лицо руками.(9) Когда цветы, наконец, закончились, будущий император и Жуковский встали, с тем чтобы стоя прослушать государственный гимн, исполненный хором. Затем Александр и его наставник по усеянной цветами дорожке направились к украшенному в их честь цыетами дому, в котором они, однако, пробыли недолго, ибо в Екатеринштадте была запланирована лишь остановка для завтрака. Кроме того, поскольку гости прибыли на целых полчаса раньше, представители местной администрации не успели встретить их, как было запланировано, в доме Липперта. Изысканнейшие блюда, фрукты и сладости, от которых ломились столы, остались нетронутыми. Этот факт надолго сделал жителей Екатеринштадта мишенью для шуток колонистов из близлежащих сел, тем более, что «горожане»-екатеринштадтцы, как уже было сказано, смотрели на них несколько свысока .

Обед был запланирован в колонии Майнгардт,(10) где престолонаследника в доме самого богатого жителя села, фамилия которого также была Майнгардт, ожидал обед. «Блеска» здесь было меньше, чем в Екатеринштадте, но и в Майнгардте высокого гостя встречало все село и, что самое главное, здесь все были на своих местах уже за полчаса до прибытия престолонаследника... Великого князя Александра и его воспитателя Жуковского у дома Майнгардта встречали все должностные лица округа, в том числе и старший пастор луговой стороны Иоганн Пундани,(11) известный своими красноречивыми проповедями. Не удивительно поэтому, что ему и было поручено произнести в честь престолонаследника приветственную речь, с чем Пундани блестяще справился: от присутствующих не ускользнуло, что его речь взволновала престолонаследика.(12) Заметил это, очевидно, и Жуковский, ибо он вдруг спросил Пундани, готов ли он провести богослужение. Пастор на это ответил:

- Программой встречи богослужение не предусмотрено, но я, разумеется, готов возблагодарить господа за этот исторический для нас день, который мы никогда не забудем, богослужением. Для этого мне не надо готовиться – слова найдет благодарное сердце.

Сказал, и велел бить в колокола. На состоявшемся затем богослужении Пундани, после спонтанно исполненного под орган хорала «Lobet den Herrn» с необычайным воодушевлением произнес проповедь, захватившую не только прихожан, но и самого Александра и его наставника. Преклонившему было во время богослужения колени престолонаследнику Жуковский сказал:

- Встань, мы же за тебя молимся...

После проповеди присутствующие в церкви и все те, которых храм не вместил и, которые следили за происходящим у настежь открытых окон и дверей, грянули «Nun danket alle Gott». Затем Пундани еще раз напомнил присутствующим о счастье встречи с будущим императором, которое в этот день выпало на их долю.

- Вы увидели того, в чьей власти находятся судьбы бесчисленного множества людей. Пусть его деяния прославят его на весь мир, - сказал в заключение Пундани.

Тронутый до слез престолонаследник поспешил после богослужения в ризницу, где подарил пастору золотую цепь и тяжелый золотой перстень с печаткой.

«Миссионеры» и воскрешение веры

Это событие, описанное Пундани в церковной хронике колонии Баратаевка,(13) на мой взгляд свидетельствует не только о верноподданических чувствах колонистов, но и об упорядоченной, стойко ориентирующейся на традицию религиозной жизни в Поволжье. С другой стороны, такая ситуация имела и негативную сторону, поскольку была чревата опасностью бездумного, «механического участия» в религиозной жизни, и дремоты у сокровища, владение которым, как казалось, было незыблемым. Конечно, тяготы и лишения, которые здесь приходилось постоянно испытывать колонистам, будили равнодушных и побуждали их искать в своей вере утешение и поддержку. Но были ли они в состоянии выдержать натиск на «внутреннем (идейном) фронте»?

Очень скоро такое давление дало о себе знать. Период «внутреннего мира» в Поволжье первыми возмутили три меннонита из так называемого движения «трясунов», которые в качестве возмутителей спокойствия были известны и самим меннонитам. Один за другим появлялись они в Поволжье, выдавая себя на первых порах за миссионеров. Сначала они маскировались под мирных «распространителей библий», отмечались в качестве таковых у священников и, получив от них соответствующие письменные разрешения, дом за домом посещали людей, знакомились с их запросами и их отношением к церкви, а тех, кого они считали восприимчивыми к их «благой вести», приглашали на собрания. Так им удавалось собирать большое число отзывчивых и заинтересованных слушателей. На таких собраниях «миссионеры» сбрасывали свои маски и выступали в качестве фанатических противников церкви, которая была для них, как уже было сказано, необращнным (безбожным) миром, Вавилоном, блудницей из Откровения от Иоанна Богослова, которую истинные христиане, по их мнению, должны были всячески избегать. У миссионеров подобного рода также находились последователи. Их вечерние религиозные собрания зачастую так сильно были пронизаны «Святым Духом», что при ритмичном пении духовных песнопений они доходили до прыжков и танцев. В этом хаосе независимо друг от друга получили влияние два трезвых направления, которые, по словам И. Шлейнинга, изменили существующий разнобой тем, что каждое из них вобрало в себя гомогенные для неё элементы и слилось с ними, вынудив остальные группы, состоявшие из немногих экстремистов, потерявших всякое практическое значение, к самоупразднению.(14)

Одним из названных двух направлений было так называемое церковное движение братьев (die Brüderbewegung), которое в Поволжье было представлено со дня образования там евангелической церкви и к которому могли примыкать различные движения воскрешения (возрождения) веры, так что эти братья были представлены во всех названных направлениях. Вторым направлением стал распространившийся из Германии баптизм.(15)

Приволжские апостолы

На фоне описанных событий в начале 1871 г. на религиозной сцене приволжских немцев появились двое братьев, в сердцах которых горела любовь к евангелию Иисуса Христа и которые сочувствовали ищущим и даже блуждающим, сохраняя при этом верность евангелической церкви и её традиции.

Одним из них был молодой пастор Вильгельм К. Штеркель (Wilhelm K. Stärkel), который родился в 1839 г. в Поволжье и уже в юные годы был страстно увлечен Евангелием. Ему удалось закончить в Базеле школу миссионеров и стать пастором в поволжских колониях (сначала в колонии Экгейм (1869-1877), а затем в колонии Норка (1878-1908). В то же время он был страстным сторонником и покровителем движения церковного воскрешения (возрождения).(16)

В качестве второго брата И. Шлейнинг называет Петера Генриха Элерса (Peter Heinrich Ehlers),(17) который родился в крестьянской семье в селе Динкель на луговой стороне Волги в 1845 г. Одно из собраний братской общины и проповедь в церкви дали ему толчок к пересмотру своей светской жизни. Элерс присоединился к движению братьев и вскоре стал одним из красноречивейших и самых успешных свидетелей Евангелия.

Появление этих двух мужей стало знаменательным для церкви и всего движения её обновления. Оба они были убеждены в том, что святое дело Евангелия не может больше ограничиваться просто сухими религиозными формулами, как это имело место в последние десятилетия. Штеркель возглавил движения братьев. В этой должности нужно было постоянно проявлять решительность как по отношению к официальным представителям церкви, большинство из которых были противниками движения, так и по отношению к различным направлениям братства. Поэтому пастор Штеркель прежде всего сделал главный упор на строгую организацию, на объединение уравновешенных рациональных сил всех колоний в одну структуру. С этой целью он созвал первую всеобщую конференцию братьев, которая состоялась в 1871 г. в селе Брунненталь на луговой стороне Волги и на которой были избраны первые «должностные лица», лидеры движения, в том числе председатель, заместитель, секретарь, казначей и др. Председателем был избран Штеркель, который оставался им до конца своей жизни.

Второе направление, упорядочившее религиозной хаос, представленный сепаратистами, трясунами, штундистами и т.д., исходило из Германии: это был реорганизованный и поставленный на здоровую основу талантливым мужем И.Г. Онкеном (I.G. Oncken) баптизм.(18)

Движение перекрещенцев (анабаптистов), которое возникло в период религиозного брожения эпохи реформации и продолжало существовать в различных подпольных кружках, которые зачастую жестоко преследовались, в ХУП и ХУШ веках оформилось в Европе и английских колониях в форме баптизма. На конец ХХ века общее число баптистов насчитывало примерно 48 миллионов человек. Около 40 миллионов из них проживало в США, где баптизм, представленный различными группами, является самой многочисленной христианской конфессией. В Германии традицию крещения взрослыми в качестве религиозного постулата поддерживали и поддерживают меннониты. Приверженец этой конфессии Онкен хотел воссоздать объединения верующих по примеру ранних христиан. В созданных по его представлениям общинах было введено строжайшее церковное воспитание и послушание. Посланники Онкена из Южной России отправлялись в поволжские колонии. Как-то один из них прибыл в Ней-Норку, родину будущего пастора Иоганнеса Шлейнинга, ставшего в дальнейшем писателем и известным защитником прав российских немцев. Посланник Онкена произвел на молодого Шлейнинга, который сам уже в 12-летнем возрасте по просьбе своих земляков произносил проповеди, неизгладимое впечатление.

Шлейнинг вообще с большой теплотой отзывается о «церковных братьях», подчеркивая при этом, что они сохраняли трогательную привязанность к своей евангелической церкви, тайно продолжая церковные богослужения и после того, как официальная церковь была «ликвидирована, а священников одного за другим навсегда изгоняли из немецких сел.(19) В большинстве случаев они затем бесследно исчезали.

Именно эти братья были не только прилежнейшими посетителями богослужений, которые по воскресеньям в первой половине дня проводили в церквях священники, но и собирались во второй половине дня в частных домах, как во времена первых христиан, для совместной интерпретации Слова божьего, для молитвы и пения. Именно здесь в души многих из них было заложено семя знания библии и сборника религиозных песнопений, которым позже, когда почти не стало ни библий, ни названных сборников, суждено было взойти и дать плоды веры и силы в страдании. И. Шлейнинг вспоминает многих, запавших ему в душу земляков, которые в будние дни были добросовестными крестьянами, а по воскресеньям прилежнейшими читателями библии, собиравшими вокруг себя, несмотря на угрозы тюрьмами и ссылкой на Крайний Север или в Сибирь, распыленное и преследуемое страхом стадо Христово, укрепляя его в нерушимой привязанности к вере отцов.

«... уже не увидите лица моего»

При этом, по мнению И. Шлейнинга, при воспоминании об евангелической церкви России в первую очередь следует назвать брата Элерса (Bruder Ehlers).(20) Поэтому я позволю себе в этом месте пространную цитату из указанной книги И. Шлейнинга в моем переводе, посвященную светлой памяти брата-единоверца.

«Кто не знал его в колониях Поволжья? Кому из всех тех, которые изучали библию, в том числе и далеко от приволжских колоний, не было знакомо это имя? Простой крестьянин из немцев Поволжья, со светлым интеллигентным лицом, всегда гладко выбритый. Волосы, обрамляющие голову, на старый крестьянский манер посередине разделены пробором. Полстолетия он по воскресеньям ездил из села в село для того чтобы укрепить разбуженных и встряхнуть равнодушных. Зимой он делал это и в будние дни. Если он приезжал в село, то и самые большие комнаты крестьянских домов оказывались слишком малы, для того чтобы вместить всех тех, кто хотел его услышать. Если он вёл собрания братьев, на которые собирались также верующие из соседних общин, то церкви и молельные дома, которые многие священники предоставляли в его распоряжение, также были переполнены. Несмотря на «славу», которая постепенно его окружала, он придавал большое значение теснейшему сотрудничеству со священниками и верности лютеранской церкви. В чем же состояла магическая сила его простых речей, которые он произносил на собраниях братьев, сидя за столом в окружении других ведущих единоверцев? Она заключалась в том, что он был простым крестьянином – немцем Поволжья, который знал все нужды и заботы земляков, который вместе с ними стойко переносил все тяготы нелегкого крестьянского труда, – будь то под палящим солнцем в степи на пашне или во время холодных зимних буранов - который познал животворную власть Евангелия, в Ветхом Завете бога истории, а в Новом - Иисуса Христа, своего брата и спасителя.

Он обладал своеобразным знанием библии. Наряду с примерами из его времени и окружения он иллюстрировал свою речь сотнями отрывков из Священного писания; целые главы Ветхого и Нового заветов он цитировал наизусть с точным указанием главы и стиха данного отрывка. Библейские образы, пересказанные им в народном духе, находили свое живое место в действительности и сопровождали слушателей в их буднях.

Словно истинный патриарх исполнял он связанные с его должностью обязанности и во времена преследования христиан. Будто чувствуя, что генеральное наступление на церковь готовится параллельно с пятилетним планом, а дни его самого сочтены, он решился на последний отважный поступок и пригласил единоверцев – в разгар концентрации безбожников для смертельного удара – на последнюю большую конференцию братьев с 24 до 31 августа 1928 г. в село Варенбург на луговой стороне Волги. Не только в поволжские колонии, но и в другие места традиционного проживания российских немцев, вплоть до Сибири, разослал он написанные от руки приглашения. Десятки тысяч людей услышали этот зов и стали готовиться к поездке в Варенбург.(21) Они прибывали сюда тысячами. И не только из поволжских колоний, а отовсюду: из Причерноморья и Кавказа, из колоний Хеленендорф, Катариненфельд и Грюнфельд в Закавказье, из Астрахани у Каспийского моря, с Урала, Байкала и из Омска в Сибири.

Иногда они были в пути целыми неделями, на телегах и лошадях, пренебрегая неблагоприятной погодой, не пугаясь опасностей долгого пути, они хотели еще раз услышать брата Элерса, патриарха евангелистов, потому что они знали, что это будет его последнее слово, которое всем им будет нужно в дни приближающихся испытаний. Они хотели еще раз побыть вместе с единоверцами и совместно почерпнуть силы из глубин нашей веры, как это поется в песнях и следует из Книги книг, которая должна была стать центральным пунктом конференции.

Но куда на целую неделю деть сотни подвод и где приютить тысячи людей? У немцев Поволжья при проведении миссионерских и библейских праздников был простой метод, который и в Варенбурге – в последний раз – великолепным образом зарекомендовал себя. В день перед открытием конференции ворота всех крестьянских дворов широко распахивались. У кого не было личных знакомых, которые бы его ожидали, тот заезжал в первый попавшийся двор. Здесь его встречали как брата –«как незнакомые и все-таки знакомые». Ворота были открыты до тех пор, пока подволы и лошади не заполняли двор до такой степени, что для вновь прибывших больше не было места. После этого ворота закрывали. Прибывшим позже стучать здесь больше не имело смысла, они ехали дальше, к другим открытым воротам. Так все находили место и дружеский приём. Хозяева целыми днями готовились и экономили для приема гостей, так что и на эти тысячи людей можно было распространить слово Евангелия: «все они ели и насытились».

Богослужение по случаю открытия 24 августа провел пастор Грасмик из колонии Брунненталь(22) – местный пастор Зейб был уже сослан в Сибирь – в большой евангелическо-лютеранской церкви села Варенбург, которая не могла вместить всех прибывших. Многие стояли на улице. В основе проповеди лежало слово из второй книги Паралипоменон 20, 15: «Не бойтесь и не ужасайтесь множества сего великого, ибо не ваша война, а Божия». Перед лицом уничтожающей борьбы с церковью Христовой это был отчаянный призыв несокрушимо стоять на вечном фундаменте Слова Божия, как нам открыл его Иисус и вновь подарил Мартин Лютер. По свидетельству опять же И. Шлейнинга за всю историю реформации хоралы Лютера вряд ли звучали так мощно, как в исполнении четырех тысяч человек, собравшихся на это богослужение. Многие из них уже испытали плоды антирелигиозной кампании на себе, а кого чаша сия пока миновала, те понимали, что скоро и их ждут тяжелые испытания.

Всё руководство конференцией, которая проходила по строго намеченному плану, осуществлял брат Элерс, казавшийся неутомимым. Над собранием братьев в эти дни казалось витал дух раннего христианства. Несмотря на то, что повсеместно трухой рушились последние светские устои и гарантии безопасности, здесь, как в первый день Троицы, чувствовалось присутствие Святого Духа.

На последнем богослужении брат Элерс говорил о прощании апостола Павла с Ефесянами. «... Только Дух Святой по всем городам свидетельствует, говоря, что узы скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своей жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией. И ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие.»(23)

Совершенно очевидно, что трудно подобрать для такого момента более удачные слова, которые не могли не найти в сердцах присутствующих глубочайший резонанс и еще теснее сплотить их в союзе преданности вере. Седой евангелист отчитался о деле своей жизни и вновь подтвердил свою преданность вере отцов, которую проповедовал всю свою жизнь, призывая к этой верности и христианские общины.

«Сказав это, он преклонил колена свои и со всеми ими поклонился. Тогда немалый плач был у всех, и, падая на выю Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его».(24) Эти слова каждый из присутствующих связывал не только с престарелым евангелистом, но и с самим собой. Глубоко потрясенные и тронутые, они чувствовали, что долина скорби, которую им еще предстояло пройти, становилась всё более темной и одинокой и тем крепче возлагали надежду на слова «Ты со мной, Твой посох утешает меня»...

Разгром

Тяжелые предчувствия не обманули братьев. Спустя лишь некоторое время после описанной встречи в Варенбурге им, как и всем христианам, пришлось испить горькую чашу преследований, изощренных издевательств Cоветов и большевистских фанатиков из так называемого Союза воинствующих безбожников, душой которого был Емельян Михайлович Ярославский (Губельман Миней Израилевич), один из большевистских вожаков, тесно сотрудничавший с ГПУ/НКВД.

Если в 1929 г. в немецких селах ещё было 90 пасторов, то пять лет позже их оставалось всего 41. В конце 1935 г. оставалось всего четыре пастора, проповедующих по-немецки. В 1937 г. последний лютеранский пастор исчез в одном из лагерей ГУЛАГа и «Евангелически-Лютеранская церковь в России» в качестве организованной церкви прекратила свое существование,(25) хотя полуподпольная религиозная жизнь российских немцев-лютеран продолжалась в различных формах вплоть до «легализации», выживших в условиях большевистского террора христианских общин.

Интересное обобщение в отношении лютеранских священников сделал Карл Штумп.(26) Согласно его расчетам из 1 040 известных в России с ХУШ века лютеранских священников 102 были арестованы, убиты, расстреляны или сосланы в Сибирь, где след большинства из них теряется навсегда. По мере установленного времени ссылки, убийства или расстрела священника выявлена следующая картина, ср.:

Сосланы

• 1774 1 (убит)
• 1904 1 (расстрелян)
• 1918 1 (расстрелян)
• 1915 6
• 1919 1(убит)
• 1920 1
• 1926 1 (убит)
• 1928 1
• 1929 9
• 1930 15
• 1931 8
• 1933 4
• 1934 19
• 1935 20
• 1936 6
• 1937 6
• 1939 1
• 102

Таким образом, подавляющее большинство жертв приходится на 1930-е годы. Такая же участь постигла католическую церковь. В результате преследований и систематического уничтожения в живых остался лишь один католический священник – прелат Михаэль Кёлер.(27) Более подробно о судьбе католиков-немцев пишут другие авторы.(28)

В последнее время появились также написанные на основании архивных документов работы о судьбе евангелических христиан-баптистов, а также других свободных религиозных объединений.(29)

Параллельно с ликвидацией организованной религиозной жизни шло уничтожение крестьянства. При этом следует помнить, что более зажиточные российские немцы пострадали в ходе большевистской коллективизации гораздо больше других этнических групп.(30) Это подтверждают и архивные данные.(31) Во всяком случае, к осени 1929 г. многим крестьянам-немцам стало ясно, что большевистские правители задались целью уничтожить их как общность. Разрушалась семья, а веру отцов лишали всякого будущего.(32) В результате впервые в истории российских немцев началось их массовое стихийное бегство в Германию и Америку.(33) Многие тысячи беженцев располагались лагерями вокруг Москвы, где ожидали разрешения на выезд из большевистского рая. Но лишь восьми тысячам из них удалось вырваться за границу. Советы с невероятной жестокостью расправлялись с потенциальными «беглецами», объявляя их государственными преступниками и ссылая на верную смерть в Сибирь. Участь этих несчастных разделили те, кого считали инициаторами массового бегства, в том числе многие священники и активные члены религиозных общин.

Все эти преступления совершены абсолютно безнаказанно и за них до сих пор никто даже не извинился. Мы можем только утешаться тем, что имена большинства мучеников известны и христианская церковь их не забыла.(34)

(2006)

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

БИБЛИЯ

ЖИРМУНСКИЙ, В.М. (1931): Процессы языкового смешения в франко-швабских говорах Южной Украины. Язык и литература, 7, стр. 93 – 109.
КЛАУС, Ф. (1869): Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России. Санкт-Петербург.

LITERATURVERZEICHNIS

DIE BIBEL

BOSCH, A. (2001/2002): Geschichte der deutschen Katholiken und ihrer Priester in Russland. In: Heimatbuch der Deutschen aus Russland (HB), S. 107-118.
BRUHL, V. (2004/2005): Die Deutschen der UdSSR und Sibiriens zwischen zwei Diktaturen (1934-1955). In: Bosch, A. (Hrsg.): Russland-Deutsche Zeitgeschichte. Unter Monarchie und Diktatur. Nürnberg, München, Großburgwedel, Band 4, S. 269-338.
BRUHL, V. (2006): Das religiöse Leben der Deutschen in Sibirien in der Nachkriegszeit (1946-2000). In: HB, S. 37-57.
СRAMER, K. (1978): Das kirchliche Leben an der Wolga. In: Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Evangelischer Teil. 2. überarbeitete und verbesserte Auflage. Stuttgart, S. 242-254.
GRYCZ, W. (2006): Verfolgt – verhaftet – vernichtet. Schicksale russlanddeutscher Katholiken. Königstein. Seelsorge für katholische Deutsche aus Russland.
HOFFMANN, P. (1905): Die deutschen Kolonien in Transkaukasien. Berlin.
KORN, R. (1992): Das geistliche Lied der Russlanddeutschen. In: Musik und Kirche, 5, S. 276-278.
KORN, R. (1993): Der Einfluss soziolinguistischer Faktoren auf den Lautwandel in den schwäbischen Mundarten der ehemaligen Sowjetunion. In: Zeitschrift für Dialektologie und Linguistik 60, S. 39-46.
KORN, R. (1995): Das System der Vokalphoneme der schwäbischen Mundart in Kazachstan. Stuttgart.
KORN, R. (1997/1998): „Behüt mich, Herr, vor falscher Lehr…“ In: HB, S. 179-189.
MERGENTHALER, A. (1960): Die evangelisch-protestantische Bewegung in Russland. In: HB, S. 96-101.
MACHT, P (1980): Geleitwort. In: Schnurr, J. (Bearb.): Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Katholischer Teil. Die Vergangenheit und Gegenwart des Katholizismus in Russland. 2. überarbeitete und erweiterte Auflage. Stuttgart.
REITENBACH, E., Hrsg. (2005): Vom Kaukasus nach Kasachstan. Deutsche Dörfer und Schicksale in Erinnerungen und Bildern. 2. verbesserte Auflage. Duisburg.
ROEMMICH, H. (1978): Stundisten-Evangeliumschristen-Baptisten. Ihr Ursprung und ihr Weg zu einer protestantischen Kirche in der UdSSR. In: Schnurr, J. (Bearb.): Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Evangelischer Teil. 2. überarbeitete und verbesserte Auflage. Stuttgart, S. 64-85.
SCHIRMUNSKI, V. (1928): Die deutschen Kolonien in der Ukraine. Charkow, Moskau.
Chirmunski, V. (1928): Die schwäbischen Mundarten in Transkaukasien und Südukraine. In: Teuthonista, Jg. 5, H. 1, S. 38-60.
SCHIRMUNSKI, V. (1929): Die schwäbischen Mundarten in Transkaukasien und Südukraine. In: Teuthonista, Jg. 5, H. 2/3, S. 157-171.
SCHLEUNING, J. (o. J.): Die Stummen reden. In: Und siehe, wir leben! Der Weg der evangelisch-lutherischen Kirche Russlands in vier Jahrhunderten. Mit einem Geleitwort von Ernst Eberhard. Erlangen, S. 17-157.
SCHNURR, J., Bearb. (1978): Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Evangelischer Teil. 2. überarbeitete und verbesserte Auflage. Stuttgart.
SCHNURR, J. (1980): Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutaschen. Katholischer Teil. Die Vergangenheit und Gegenwart des Katholizismus in Russland. 2. überarbeitete und erweiterte Auflage. Stuttgart.
SCHRENK, F. (1869): Geschichte der deutschen Kolonien in Transkaukasien. Tiflis.
STAHF, P. (1957): Aus der Zeit der Entstehung der deutschen Wolgasiedlung. Aus den Lebenserinnerungen von Pfarrer Peter Stahf (+1933). In: HB, S. 91-102.
STUMPP, K. (o. J.): Die Russlanddeutschen. Zweihundert Jahre unterwegs. Stuttgart.
STUMPP, K. (1978): Verzeichnis der evangelischen Pastoren in den einzelnen deutschen und gemischten Kirchspielen in Russland bzw. der Sowjetunion, ohne Baltikum und Polen. In: Schnurr, J. (Bearb.): Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Evangelischer Teil. 2. überarbeitete und verbesserte Auflage. Stuttgart, S. 116-234.

1 ЖИРМУНСКИЙ, В.; КЛАУС, А.; HOFFMANN, P.; SCHIRMUNSKI, V.; SCHIRMUNSKI, V.: Die schwäbischen…; SCHRENK, F.; KORN, R.(1995), S. 1-3; REITENBACH, E., S. 26 – 27.
2 SCHRENK, F., S. 9 – 16.
3 STUMPP, K. (o. J.), S.13; KORN, R. (1995), S. 1-3.
4 SCHLEUNING, J. (o. J.), S. 72-75.
5 ОТКРОВЕНИЕ от ИОАННА БОГОСЛОВА, гл. 12, 14.
6 KORN, R..(1992), S. 277; KORN, R. (1997/1998), S. 180.
7 СRAMER, K.
8 STAHF, P., S. 95.
9 Ebenda, S. 97.
10 Колония Майнгардт была основана в 1767 г. и в советское время получила название Унтервальден. После изгнания жителей села в Северный Казахстан, Унтервальден было перименовано в с. Подлесное и называется так до сих пор.
11 STUMPP, K. (1978), S. 164, 196.
12 Нарушая целостность художественной ткани данного очерка, не могу не сделать личное примечание: не сомневаюсь, что среди встречающих будущего императора России находились и пять сыновей, а также дочь моего пращура Бернгардта Корна, который, согласно архивным данным, прибыл в Россиию из Любека 12 сентября 1766 г. на английском фрегате и проживал затем в приволжской колонии Майнгардт (Unterwalden, Подлесное). Век колониста в те времена был быстротечным и сам Бернгардт Корн на этой встрече вряд ли присутствовал – в 1836 г. ему исполнилось бы 88 лет.
13 Stahf, P., S. 98.
14 SCHLEUNING, J. (1964), S. 33-34.
15 SCHLEUNING, J., ebenda, S. 34; MERGENTHALER, A., S. 97.
16 STUMPP, K. (1978), S. 173.
17 SCHLEUNING, J. (1964), S. 33; SCHLEUNING, J. (o.J.), S. 116-121.
18 KORN, R.. (1997/98), S. 183; ROEMMICH, H. (1978), S. 81-82; MERGENTHALER, A., S. 97.
19 SCHLEUNING, J., S. (1964), S. 141-142; SCHLEUNING, J., (o. J.), S. 116-121.
20 SCHLEUNING, J. (1964), S. 33-34.
21 В первую очередь, конечно, предстояло избрать таких кандидатов для поездки, которые были не только уважаемыми и активными члеными общин, но и были бы в состоянии преодолеть зачастую нелегкий путь в Поволжье.
22 SCHLEUNING, J. (o. J.), S. 156, Anm. 35: „Вскоре после этой проповеди пастор Зейб вступил на путь мученика. После длительного тюремного заключения он был сослан на Крайний Север и там приговорен к 25 годам каторжных работ. Лишь одно известие смог он еще прислать о себе: о том, что он облачен в лохмотья и просит прислать ему старую одежду. После этого о нем больше никто ничего не слышал. Его жена и двое дочерей были вынуждены покинуть село, отверженные, они были обречены на нищенское существование“.
23 ДЕЯНИЯ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ, 23-25.
24 ТАМ ЖЕ, 36 – 38.
25 SCHLEUNING, J., (o. J.), S. 141.
26 STUMPP, K. (1978), S. 118.
27 MACHT, P.
28 GRYCZ, W.; BOSCH, A.
29 BRUHL, V. (HB)
30 SCHLEUNING, J., (o.J.), S.122-123.
31 BRUHL, V.
32 Именно в эти годы началось превращение российских немцев в бессловесных рабов системы, в маргинальную группу советского общества.
33 Целью большинства меннонитов была при этом преимущественно Канада, где к тому времени уже проживало значительное большинство их единоверцев.
34 SCHNURR, J. (1978); SCHNURR, J. (1980).